Липецкая область воловский район село ожога

Наша

первая публикация была посвящена церкви, в которой немцы держали сотни советских солдат

, и женщинам, помогавшим красноармейцам сбежать из плена. Сегодня мы расскажем о фильтрационном лагере в селе Ожога Воловского района — месте, где страшную смерть приняли около 200 мирных жителей.

Осенью 1942 года немцы во второй раз оккупировали часть Воловского района. В селе Ожога, в старой конюшне, они организовали сборный фильтрационный лагерь. Такие лагеря обычно не документировались, поэтому данных о нем в российских, да и в немецких архивах нет. Но о фильтрационном пункте помнили всё послевоенное время местные жители, на глазах которых происходили события осени 1942 года – зимы 1943-го.  

Узницей  фильтрационного лагеря оказалась бабушка липчанки, преподавателя ЛГПУ Валентины Зубковой – Фёкла.  

Фёкла Степановна Полунина  попала в лагерь случайно. Сама она хоть и родилась в здешних местах, на территории нынешнего Тербунского района, в селе Большая Поляна, но до войны жила на Донбассе, куда уехала с мужем. Война застала ее именно там. Причем на Донбассе Фёкле Степановне пришлось хлебнуть немало горя. 

— В Луганскую область бабушка и ее сестра Наталья уехали, даже можно сказать убежали от раскулачивания, — рассказывает Валентина Зубкова. — Тетя Наталья сидела в елецкой тюрьме как зажиточная крестьянка, чудом ей удалось вырваться, и она с моей бабушкой уехала от греха подальше на Донбасс, в город Красный Луч. Там их застала война. Моя бабушка уже была замужем, у нее родились трое детей, а тетка вышла замуж чуть позже и у нее тоже родились две девочки и мальчик. Мужья их ушли на фронт. Когда немцы начали обстреливать и бомбить Красный Луч, тетю убило осколком снаряда.  Убило когда она кормила грудью дочь.  Девочку осколок не задел.  Бабушка взяла детей сестры к себе, естественно, а Наталию похоронили прямо во дворе.  Потом в Красный Луч зашли немцы, а всех жителей согнали в шахту. Бабушка была с шестью детьми – тремя своими и тремя сестры.  Когда она находилась в шахте, двое грудных мальчиков, в том числе ее родной сын умерли от голода. Немцы кидали в шахту початки кукурузы, а воду люди пили со дна шахты. Еды катастрофически не хватало, а бабушка кормила грудью двух грудничков – своего и Наташиного. Молока не хватало, да его вообще, скорее всего не было. И малыши умерли. Могли погибнуть там и все, но немцы неожиданно вывели жителей из шахты и погнали куда-то колонной. Куда – бабушка не знала. Возможно, на работы в Германию, может быть на рытье окопов.  Тут, случилось, наверное, чудо. Видя, что бабушка моя очень слаба, практически не может идти, и с ней еще четверо маленьких детей,  немцы выдернули ее из колонны и оставили в поле.  Отлежавшись  в поле, бабушка решила идти домой. В Тербунский район! Представляете? И она с детьми дошла.  Путь занял больше года. Как она рассказывала, нашла какую-то тачку, погрузила в нее детей, запряглась и пошла. Кругом война, где-то бои, то немцы, то наши, а она шла. Просила у жителей сел еду в качестве милостыни, и шла. Где-то она останавливалась, где-то жила недолго, и к осени 42-года пришла домой. Поселилась бабуля с четырьмя дочерьми, среди которой была и моя мама, в селе Яковлево Тербунского района. Их приютила какая-то женщина. 

— Еды не было никакой. Голод! И тогда Фёкла пошла по окрестным селам просить милостыню. А люди, практически все в одних условиях, все в крайней нужде.  Иногда  кто-то даст картофелину, кто — соленый огурец, оторвут от своих детей.  Но чаще всего бабушка возвращалась с пустыми руками. Дети начали пухнуть от голода. А у немцев была скотобойня, на которой они забивали реквизированный у местных скот. И к скотобойне где-то в районе Вислой Поляны, ходили за кишками, внутренностями, целые толпы женщин.  Немцы выносили их и выбрасывали. Женщины кидаются на кучку коровьих или свиных кишок, и в драку. Бабушка раз сходила, ничего ей не досталось, в другой, в третий раз, но так и не смогла ничего набрать. Слабая была очень и проигрывала бои за требуху более здоровым бабам. Однажды пошла баба Фекла пошла, как она решила, в последний раз. И снова «бой» за кишки выиграли другие женщины. Сидит бабуля на перевернутом ведре, с которым пришла, и думает, все, конец, домой идти с пустыми руками. А это хоронить детей. Еще одного дня они не пережили бы. И тут из ворот бойни выходит пожилой немец. Остановился, посмотрел на бабушку, и подзывает её: «Матка! Ком! Ком!». Она испугалась, думала всё, сейчас он ее расстреляет. Но немец взял ведро и показал жестом, мол, жди здесь. И вскоре вернулся с целым ведром требухи… 

Фёкла собрала последние силы, побрела домой.  Тем ведром требухи она и  спасла  от голода и детей и саму себя. И  всю жизнь вспоминала добрым словом того старого немца. 

Фото из книги В.В. Антипова «Маленькая родина моя»

Но вскоре удача от нее отвернулась. Однажды, возвращаясь с очередной «охоты за едой» Фекла наткнулась на немецких карателей и ее схватили.  Бабушка показалась  немцам подозрительной, так как была молода, к тому же нарушила комендантский час. Они предположили, что она могла быть партизанской разведчицей.  Феклу привезли в Шатиловку, или Ивановку, так называются слободки деревни Ожога Воловского района. 

— Бросили бабушку в конюшню, в которой находился фильтрационный пункт. В нем содержали таких же нарушителей комендантского часа, подозрительных оккупантам людей, комсомольцев допризывного возраста, которых немцы задержали по доносу,  и всего двух военных — летчиков сбитого над Тербунским районом советского самолета, которых еще не переправили в лагерь для военнопленных, располагавшийся в Волово.  Бабушку два раза водили на допросы, один раз сильно били, но когда поняли, что она не партизанка, а обычная женщина, отстали от нее.  Это было в декабре 1942 года. И бабушка провела в холоде и голоде, в неведении о своих детях два месяца — до конца января 1943 года. 

26 января на Ожогу начали наступать части Красной армии. По селу били из артиллерии. Немцы, собираясь оставлять Ожогу, явно не намеревались уводить пленённых. 

— Они заколотили ворота барака-конюшни и подожгли её, — продолжает рассказ Валентина Зубкова. – Люди закричали, начали выламывать ворота. Но напротив ворот немцы установили пулемет, разместили нескольких автоматчиков, и открыли огонь. Кто не погибал в огне, того косили немецкие пули.  А бабушке и еще нескольким узникам повезло. Советский снаряд угодил в угол конюшни, они выбрались в это дыру и пустились наутёк. Спаслись всего 18 человек. Погибли в огне и от пуль нацистов, по данным, основанных на рассказах свидетелей, 195 человек. 

Фёкла ползла от воронки до воронки к крутому берегу Олыма, под которым отсиделась до затишья, и пошла в Яковлево.  К счастью, все ее дети были живы. 

Прожила Фёкла Степановна долгую жизнь в Долгоруковском районе. В конце 60-х годов ее разыскал липецкий отряд «Неунываки», и история ожогинского фильтрационного лагеря, получившего название Шатиловский, по той самой слободке, где располагались конюшни, стала известна жителям Липецкой области. На месте фильтрационного пункта в Ожоге в 1973 году  установили памятник. На его открытии присутствовала  Фекла Степановна и приехал из Грозного спасшийся в тот день 1943 года один из двух летчиков.  Через 30 лет  старый памятник заменили новым, на который собрали средства студенты и преподаватели ЛГПУ.  

Немцы приняли за еврея 12-летнего мальчика, и повели на расстрел

В Ожоге живет Вера Романовна Ерёминская. Та самая конюшня  стояла за огородом ее дома. Детская память цепкая,  Вера Романовна хорошо помнит то время, несмотря на то, что ей было 8 лет.

— Когда немцы пришли в село, нашу семью из дома выселили, а в хате расположились их солдаты, — вспоминает Вера Романовна. – Мы поселились у родственников.  Мой брат Костя, который старше меня на 4 года, был чернявенький. И его немцы приняли за еврея. И вот фашисты схватили моего 12-летнего братика, и повели на расстрел. Мама побежала в наш дом, где расположились немцы, и стала умолять их не казнить сына. Немцы сжалились и приказали казнь остановить…. Костя прожил долгую жизнь, умер недавно, лет пять назад.

— За домами у нас стояла конюшня, и в нее свозили людей, которых немецкие патрули задерживали в окрестностях села. Почти все они были жителями Ожоги или соседних сел. Моя мама Наталья ходила их подкармливать.  Еду передавала через небольшой подкоп под стеной, когда немецкие часовые отвлекались. Подкармливали пленённых и наши местные ожогинские мальчишки, рискуя жизнью.

У мужа Веры Романовны Виталия Кирилловича в той конюшне сидели и мать и сестра. Самому ему тогда было три года. Родных Виталия Кирилловича арестовали как раз за то, что они кормили пленных.

— За них тогда заступилась Елена Серова. Она у немцев была переводчицей.  Она многих тогда спасла из плена. А после войны ее посадили за сотрудничество с немцами, — рассказал Виталий Кириллович Ерёминский.

GOROD48 

рассказывал о страшной судьбе

Елены Серовой, которая умерла всего несколько лет назад. 

—  Когда немцы отступали, они всю конюшню обтянули колючей проволокой и подожгли, продолжает Вера Романовна.  – Я этого не видела. Мама нас увела. Потом уже, когда наши пришли, останки погибших «на выгоне» где-то хоронили («выгон» расположен  неподалеку от конюшни). Я уже даже и не помню…. Но, вроде бы, их потом перезахоронили где-то в братской могиле. А вот где, я не помню…

Где захоронены останки погибших в конюшне-фильтрационном пункте сегодня уже не помнит никто. Искала данные в архиве Липецкой области и внучка Фёклы Степановны — Валентина Зубкова. Но ничего не нашла.  Возможно, такие сведения есть в архиве Курской области, к которой во время войны относилось село Ожога, или в архиве Минобороны.  Но поиском таких сведений никто никогда не занимался серьезно, и не занимается сейчас.  Работа в архивах требует много времени и средств, и энтузиастам-одиночкам, непрофессионалам, она не по силам.
 
У ветерана липецкого поискового движения, комиссара клуба «Неунываки» Нины Татарниковой есть предположение, где могут покоиться останки.  Она уверена, что погибшие узники сгорели, и если что и осталось,  то пепел и мелкие фрагмент могут оставаться там же, на месте конюшни, где и стоит памятник погибшим.

Вместе с тем, версия Веры Романовны тоже может быть  верной. В 2014 году общественная организация «Неунываки»  проводила раскопки воинского захоронения в Ожоге, неподалеку от монастыря. Как вспоминает поисковик  Владимир Омельянчук, 

они подняли из земли  останки 9 или 10 красноармейцев

, причем данные двух из них восстановили, это были бойцы Лучин и Бычков. Владимир Омельянчук допустил, что та братская могила могла стать и местом подзахоронения  останков  узников Ожогинского фильтрационного лагеря.  Останки найденных в том воинском захоронении людей 9 мая 2014 года перезахоронили на высоте «Огурец».