Бойцовский клуб момент с ожогом

к содержанию

Слюна Тайлера была нужна по двум причинам. Во-первых, к влаге прилипали
чешуйки щелочи, которые вызывали ожог. Во-вторых, ожог может произойти
только тогда, когда мы имеем дело с раствором щелочи в воде. Или слюне.

— Это химический ожог, — говорит Тайлер. — Это больнее, чем все, что ты
знал до сих пор.

Недаром щелочь используют для прочистки засорившейся канализации.

Закрой глаза.

Паста из щелочи и воды прожигает насквозь алюминиевую сковородку.

Водная щелочь без остатка растворяет деревянную ложку.

При смешивании с водой щелочь разогревается до двухсот градусов и
именно при этой температуре начинает прожигать мои ткани. Тайлер прижимает
мои пальцы к колену, не давая мне отдернуть руку, а второй ладонью упирается
в ширинку моих перепачканных краской брюк, и говорит, что я должен запомнить
этот момент навсегда, потому что это самый главный момент в моей жизни.

— Потому что все, что произошло до этого, стало историей, — говорит
Тайлер, — а все, что произойдет после этого — историей станет.

Это — величайший момент нашей жизни.

Очертания щелочного ожога на моей руке в точности повторяют очертания
губ Тайлера. Ощущение такое, словно на руке развели костер, или приложили
раскаленное клеймо, которым клеймят животных, или положили на нее аварийный
ядерный реактор. Но это не рука — это нечто, размытая картинка, висящая в
конце долгого-долгого пути. Я пытаюсь о ней так думать.

Представьте, что костер горит где-то за линией горизонта. Как закат
солнца.

— Не пытайся отвлечься от боли, — говорит Тайлер.

Очень напоминает направленную медитацию под руководством Клои в группе
поддержки.

Даже мысленно не произноси слово боль.

Медитация помогает при раке, почему бы ей и здесь не помочь?

— Посмотри на руку, — говорит Тайлер.

Не смотри на руку.

Не произноси даже мысленно такие слова, как прижигание, плоть, ткань,
обугленная.

Постарайся не слышать собственных стонов.

Медитируй.

Закрой глаза и представь, что ты в Ирландии.

Ты в Ирландии, летом, после того, как закончил колледж, и ты пьешь в
пабе рядом с замком, куда каждый день прибывают сотни автобусов с
американскими и английскими туристами, приехавшими приложиться к камню
Бларни.

— Никогда не забывай, — говорит Тайлер, — что между изобретением мыла и
человеческими жертвоприношениями существует связь.

Когда паб закрывается, ты покидаешь его вместе с группой мужчин и идешь
по ночным улицам. Только что прошел дождь, и капли влаги блестящими бусинами
покрывают запаркованные автомобили. Наконец, ты добираешься до замка Бларни.

Полы в замке прогнили, а ты взбираешься по каменным ступеням лестницы,
и с каждым твоим шагом темнота вокруг становится все непрогляднее. Твои
спутники поднимаются уверено и спокойно, они не в первый раз участвуют в
этом маленьком бунте.

— Слушай меня, — говорит Тайлер, — открой глаза.

— В древние времена, — рассказывает Тайлер, — человеческие
жертвоприношения совершались на высоком речном берегу. Тысячи приносились в
жертву. Слушай меня. После жертвоприношения тела сжигали на костре.

— Плачь, сколько тебе влезет, — говорит Тайлер, — беги к умывальнику и
смывай щелочь под краном, но пойми: ты глуп и ты умрешь. Посмотри на меня.

— В один прекрасный день ты умрешь, — повторяет Тайлер, — и пока ты
этого не осознал до конца, ты мне не нужен.

Ты в Ирландии.

— Плачь, сколько тебе влезет, — говорит Тайлер, — но каждая твоя слеза,
упав на щелочь, рассыпанную по твоей руке, оставит ожог, словно горящая
сигарета.

Медитация. Ты в Ирландии, летом, после окончания колледжа, и, может
быть, именно там ты впервые начал мечтать об анархии. За годы до того, как
повстречался с Тайлером Дерденом, за годы до того, как помочился в ванильный
пудинг, ты уже отваживался время от времени на маленький бунт.

В Ирландии.

Ты стоишь на верхней площадке замковой лестницы.

— Чтобы нейтрализовать ожог, мы используем уксус, — сообщает Тайлер, —
но сначала ты должен отречься.

После того, как сотни людей приносили в жертву и сжигали, говорит
Тайлер, под алтарем собирался толстый слой густого белого сала.

Прежде всего, надо дойти до точки.

Ты стоишь на верхней площадке замковой лестницы в Ирландии, и со всех
сторон тебя окружает непроглядная тьма, и перед тобой, на расстоянии
вытянутой руки, каменная стена.

— Дождь, — говорит Тайлер, — год за годом падал на погребальный костер,
и год за годом на нем сжигали людей. Просочившись сквозь древесные угли,
дождь превращался в раствор щелока, а щелок вступал в реакцию с жиром,
вытопившимся из жертв, и густое белое мыло вытекало из-под алтаря и стекало
по склону к реке.

Ты подходишь вместе с ирландцами к краю платформы и мочишься вместе с
ними в непроглядную тьму.

И твои новые приятели подбадривают тебя; давай смелее, не жалей своей
богатенькой американской мочи, желтой от витаминов и гормонов. Отливай
смелее свое богатство.

— Это — величайший момент нашей жизни, — говорит Тайлер, — а ты мыслями
где-то совсем в другом месте.

Ты в Ирландии.

Ого, молодец, ты таки решился! Ага. Вот здорово. Запах дневной нормы
аммония и витамина В.

Там, где мыло стекало в реку, говорит Тайлер, после тысячелетий костров
и дождей, люди стирали свою одежду и замечали, что она отстирывается лучше,
чем в других местах.

Я мочусь на камень Бларни.

— Здрасьте! — говорит Тайлер.

Я мочусь в мои черные брюки с пятнами высохшей крови, которые так не по
нутру моему начальнику.

Ты в доме на Бумажной улице.

— Это что-то означает, — говорит Тайлер.

— Это знак, — говорит Тайлер.

Тайлер — кладезь ценной информации. Цивилизации, не знавшие мыла,
говорит Тайлер, использовали в качестве моющего средства для одежды и для
волос собственную мочу и мочу своих собак, поскольку моча содержит мочевую
кислоту и аммоний.

Затем резкий запах уксуса и пламя на твоей руке, которая едва видна в
конце долгого-долгого пути, наконец, гаснет.

В воспаленных окончаниях твоих обонятельных нервов запах щелочи
сменяется тошнотворным больничным запахом: уксуса и мочи.

— Как выяснилось, — говорит Тайлер, — всех этих людей не зря приносили
в жертву.

На тыльной стороне твоей ладони вздуваются две красные, блестящие губы,
точно повторяющие очертания поцелуя Тайлера. Вокруг них — маленькие, круглые
следы слез, похожие на сигаретные ожоги.

— Открой глаза, — говорит Тайлер, и я вижу, что его лицо тоже мокрое от
слез.

— Поздравляю, — говорит Тайлер, — ты стал еще на один шаг ближе к
концу.

— Теперь ты знаешь, — говорит Тайлер, — что первое мыло в мире делали
из героев.

Подумай о животных, на которых испытывают новые вещества.

Подумай об обезьянах, запущенных в космос.

— Без их боли, их смерти, их жертвы, — говорит Тайлер, — мы были бы
никем.

назад | к содержанию | вперед >